Национал-демократия в России

Метеоритный дождь в Челябинской области привлек внимание всего мира к этому региону и его тяжелейшим проблемам, прежде всего экологическим, связанным, в частности, с деятельностью печально известного ПО «Маяк», занимающегося переработкой радиоактивных отходов. Вообще, регион нашпигован ядерными объектами. Мой коллега уже обратил внимание на то обстоятельство, что «метеоритный дождь случился в подозрительной близости от современных российских ядерных объектов»...

Так или иначе, Южный Урал действительно уже давно представляет собой некую «сумеречную зону». Еще в 1992 году, работая в журнале «Наш современник», я подготовил к публикации материалы круглого стола, среди которых было и выступление А. ПЕНЯГИНА – члена Верховного Совета СССР, председателя подкомитета по атомной энергетике и ядерной экологии, активного общественного деятеля. Предлагаю вашему вниманию этот текст (в скобках курсивом мои нынешние реплики). Южный Урал стал, пожалуй, одним из наиболее ярких примеров, эдакой иконой отношения советской империи к собственному населению (я уж не говорю о природе). Впрочем, и постсоветская империя никуда не ушла в этом плане от своей предшественницы: тот же «Маяк» продолжает работать…

-----------------------------------------------   

Южный Урал – это уникальный в масштабах всей планеты регион, где за короткое время произошли три радиационные катастрофы, связанные с работой первого в стране промышленного комплекса по производству плутония, на базе которого позднее было создано ПО «Маяк». Первая катастрофа произошла в результате сброса радиоактивных отходов с 1949 по 1956 годы. Облучены 124 тысячи человек по рекам Теча, Исеть, Тобол – вплоть до Ледовитого океана. Были поражены Челябинская и Курганская области. Отселение людей шло очень плохо, в течение шести лет отселили примерно шесть тысяч человек. Результаты выборочной диагностики на тот момент показывали 935 случаев хронического лучевого заболевания; подлинная же цифра неизвестна. Вторая катастрофа – взрыв емкости с радиоактивными отходами в 1957 году, выбросивший в окружающую среду 20 млн. (Чернобыль – 50 млн.) кюри различных радионуклидов. Из них 2 млн. подняло в воздух на высоту километра и пронесло ветром до Тюмени. Пораженными оказались Челябинская, Свердловская и Тюменская области. В результате этой аварии образовался Восточно-Уральский радиационный след (ВУРС). Третья катастрофическая радиационная ситуация связана с озером (теперь уже бывшим озером) Карачай, куда слито 120 млн. кюри радиоактивных отходов. Очень жарким летом 1967 года озеро подсохло, и с образовавшейся береговой кромки смерчем было разнесено около 6 тыс. кюри единиц активности радионуклидов. В итоге облучено 41,5 тыс. человек, в основном проживающих на тех же территориях, что попали под ВУРС-57.

До выборов 1989 года – выборов народных депутатов СССР – вся эта информация была совершенно засекреченной. Лишь после того, как депутатам от пострадавших областей были даны конкретные наказы – изучить последствия предполагаемого строительства Южно-Уральской АЭС – началось скрупулезное исследование радиационной ситуации в этом регионе (напомню, проект Южно-Уральской АЭС остается в силе и поныне; объект включен в генсхему размещения объектов электроэнергетики РФ до 2020 года – А.Ш.).

В отличие от чернобыльской катастрофы ситуация на Южном Урале имеет и ряд существенных особенностей. Так, «озеро» Карачай опасно в трех отношениях. Во-первых, существует угроза разноса радионуклидов с поверхности «озера» в случае сильного ветра или прохождения смерча (в 1991 году смерч прошел всего в 50 км от Карачая и водоемов с радиоактивной водой). Стоит сказать, что в точке сброса отходов излучение достигает 600 рентген в час, то есть за 30-40 секунд можно получить годовую норму радиации. Во-вторых, после многолетнего сбрасывания радиоактивных отходов (а их в последнее время сбрасывалось до 24 тыс. кубических метров ежегодно) опасность представляют собой сами донные отложения. Специалисты не могут однозначно ответить на вопрос о возможности взрыва «озера» в результате саморазогрева, когда оно, сегодня засыпанное наполовину, лишится воды полностью. Во всяком случае, состав донных отложений примерно такой же, как и в емкости, взорвавшейся в 1957 году. И, наконец, в-третьих, под Карачаем образовалась подземная линза радиоактивных вод объемом около 5 млн. кубических метров и диаметром до 10 км. Линза, движущаяся со скоростью 84 м в год, уже почти проникла под тело реки Мишеляк на глубину 15 м. В течение 8-10 лет (а возможно и ранее) произойдет «разгрузка» радиоактивных вод непосредственно в реку.

Существуют и другие острые проблемы, связанные, в частности, с искусственными радиоактивными водоемами, в отношении которых никогда не учитывался, например, вопрос о сейсмичности в данном регионе. Для справки: экспертами Верховного Совета СССР обнаружено приращивание по сейсмике плюс два балла, усугубляемое наведенной сейсмикой из-за скопления в этих местах огромных масс воды – повторяю, радиоактивной.

Таким образом, в результате деятельности ПО «Маяк» возникает огромное количество радиоактивных отходов – до 180 млн. единиц активности. Если за точку отсчета взять, условно говоря, один Чернобыль (50 млн. единиц), то получается, что ПО «Маяк» нарабатывает три с лишним Чернобыля в год.

Существует и такой весьма щекотливый в нравственном отношении момент. Территория ПО «Маяк» и прилегающие к ней земли являются совершенно уникальными по количеству людей, пораженных до степени хронической лучевой болезни. Нигде больше нет такого числа людей, пострадавших от радиации. Такое положение – 40 лет (а теперь и все 60! – А.Ш.) жизни на зараженной территории вызывает сейчас пристальное внимание международных научных и медицинских кругов. Также и огражденный колючей проволокой «заповедник» ВУРС-57 является для иностранных исследователей единственным в своем роде «полигоном».

В заключение для полноты картины следует подчеркнуть, что количество радиоактивных отходов не идет ни в какое сравнение с чернобыльскими: если в Чернобыле загрязненность измерялась в 50 млн. кюри, то на Южном Урале она достигает 1 млрд. 200 тыс. кюри. Комментарии, думаю, излишни.

«Наш современник», №2, 1992 г.